Маша Ефросинина: "Я не встречала мужчин, которые бы превзошли моего мужа"

#@#

В разговоре Маша Ефросинина призналась, что за эти пять лет она избавилась от всего лишнего, ненужного, бессмысленного и пустого – от тех бесполезных вещей, на которые потратила годы. «Моя жизнь приобрела совершенно новые краски, эмоции, чувства, смыслы. У меня появился Александр. Появились новые занятия, увлечения, которые стали очень важны для меня. У меня в существенной степени поменялось отношение к своему делу. Я сознательно никогда не называю это работой, ведь то, что приносит удовольствие, меняет тебя и развивает, не может так называться».

– Маша, вы человек, который составляет список дел на день, неделю, месяц, год, чтобы все успеть и нигде не опоздать?

Для того чтобы мне все успевать, я планирую каждый день – делаю записи в телефоне, в записной книжке. Я из тех девочек, которые пишут все от руки и подчеркивают красным. Это дисциплинирует, потому что в моей жизни ежедневно много чего происходит. Я пишу напоминалки, что нужно успеть заехать в школу, дать интервью, отправиться на съемку, встретиться с редакторами, заглянуть в фонд, купить Сашеньке носочки. При этом я не составляю список дел на 10 лет вперед. Не представляю, как можно загадать, расписать, распланировать свою жизнь на десятилетие. Ты не знаешь, что с тобой будет через месяц!

Спонтанно я могу изменить планы исключительно из-за эмоциональной составляющей. Если нужно сегодня и сейчас сделать что-то с моей точки зрения очень важное, я подчиняюсь внутреннему порыву и делаю это. И, наоборот, если нет настроения, желания выходить из дому, могу остаться и целый день проваляться в кровати с книжкой. Но подобные вещи я позволяю себе при условии, что никого не подведу и точно знаю, что мир без меня не рухнет. Для меня иногда важно оставаться наедине с собой, важна перезагрузка.

– Где ищете мотивацию идти вперед и делать что-то новое? При вашем финансовом положении вы можете спокойно расслабиться и просто наслаждаться жизнью где-нибудь в Монако.

Нет, не могу – не интересно мне это. Во-первых, Монако я не люблю – страшно снобистское и скучное место. Я не представляю себя в шляпе, с собачкой, просиживающей за кофе шесть часов. Мне кажется, я там же и умру, сяду и умру – вот так просто шляпа сползет мне на нос, и окружающие не поймут: спит женщина или уже откинулась (смеется). Моя энергия требует сублимации в деятельность, в детей, мужа.

Во-вторых, все, что мною движет, – это интерес к жизни и любовь. Для меня важно что-то делать, создавать, менять. Я очень много думала над тем, зачем мне дана публичность, успех, почему это происходит в моей жизни? Публичная жизнь у меня с 19 лет, помню хорошо тот период, когда меня осаждали толпы поклонников, раскачивали машину, дежурили в подъездах, не давали прохода в ресторане, садились рядом, когда я ела. Помимо того, что популярность стала приятной составляющей моей ежедневной жизни, больших смыслов она не несла. И я стала искать большие смыслы, решив, что моя публичность может быть полезной. Так появился фонд, Charity weekend, так началась вся моя общественная деятельность – социальная, благотворительная. Сейчас это приобретает уже гигантские масштабы: мы поддерживаем четыре детских дома (в Донецкой и Херсонской областях), в которых проживают неизлечимо больные дети; закупаем медикаменты, жизненно необходимое оборудование для спасения самых маленьких пациентов Института Амосова.

– Были какие-то люди, повлиявшие на вас в этом вопросе, или эту мотивацию вы нашли в себе?

Несмотря на внешнюю общительность, я внутри себя живущий человек. На меня повлияли исключительно личные драмы, перемены, события, стрессы, потрясения, приобретения, встречи. В чем состоит моя работа? Фактически в том, что ты можешь выдавать, доносить, вести, привлекать. Я не пою, как мною обожаемая Тина, и не танцую, как Влад Яма, у меня другие таланты.

– У вас дар убеждения.

Этот дар – гигантская ответственность, потому что ты имеешь дело с самым ценным – человеческим доверием. И мое воспитание не позволяет мне этим распоряжаться абы как. Вот, пожалуй, самое главное обнаружение к моим 36 годам. Я не могу праздно проводить время. Когда вижу чистый лист у себя в ежедневнике, мне кажется, что день пройдет бессмысленно. Возможно, это патология. Я стала уже задумываться, что, наверное, так нельзя. Мои подруги в моменты, когда я им жалуюсь, что у меня мало дел, смеются и говорят: «Воспользуйся этим и выспись! А еще лучше, давай встретимся! Ты же через два дня уже будешь страшно занята!» (Смеется)

Если вдруг я потеряю интерес к тому, чем занимаюсь, все резко поменяю. Я женщина, которая исключительно сосредоточена на своем мире. По моей теории, если у тебя богатый мир – насыщенный, яркий, эмоциональный – ты намного интереснее, полезнее, живее для тех, кто тебя любит. Понимаете, о чем я говорю? Я не про эгоизм, а про здоровую любовь к себе и сосредоточенность на себе, для того чтобы не изводить детей, мол, мама ради вас пожертвовала всем, не изводить мужа: «Я вот тут вся из себя такая сижу и жду, а ты не спешишь домой». Не ныть, не подчинять их жизнь своей. Потому что, по большому счету, – и это еще одно из моих обнаружений – мы ничего никому не должны.

– А вы чаще подставляете плечо или сами опираетесь на чужое?

По-разному бывает. Плечо, которое всегда у меня есть, это мой муж. Я знаю, что в любой момент можно положить на него голову. Но я этим не злоупотребляю, и многие проблемы предпочитаю решать сама. В своей работе иногда делегирую какие-то дела, доверяю людям, хотя иногда и разочаровываюсь. Но я не эгоцентрист в этом отношении, мне нравится командная работа. Для детей, конечно же, я опора. Они могут на меня рассчитывать всегда и везде, сколько бы им ни было лет. Тут я вот такая мамаша, наверное, неправильная – готова с пуховой периной за ними бегать, чтобы они, не дай бог, нигде не упали. По отношению к Нане я делаю попытки убрать эту перину, но пока мне это сложно дается.

– Нана никогда не упрекала, что вы много времени уделяете своим социальным проектам, работе? Вы же наверняка это время забираете у детей?

Ей недавно исполнилось 12 лет, Нана ни разу не произнесла эту фразу. Мало того, когда я была в положении и когда родила Сашеньку, первые месяцы приходила в себя – хотела все время быть с сыном и никуда не выходить из дому. Тогда дочка произнесла фразу как раз с противоположным контекстом, она сказала: «Мама, а теперь так всегда будет? Я буду приходить из школы – а ты дома, уходить – а ты еще дома, это твоя новая концепция жизни?» Я говорю: «А почему ты спрашиваешь?» Она отвечает: «Ну, мне кажется, что нам всем будет нелегко, если ты так начнешь жить». Я говорю: «Для тебя важно, чтобы мама вернулась в телевизор?» Она: «Знаешь, мне ни холодно ни жарко от того, что ты в телевизоре. Если честно, мне почему-то кажется, что твое дело делает тебя счастливой, а я хочу, чтобы ты была счастливой».

– Маша, признайтесь, с вами легко в быту?

Другими словами, вы хотите у меня спросить: не стерва ли я? (смеется) Я строгая мама, слежу за дисциплиной в доме, за порядком и приучаю к нему Нану. С персоналом, который мне помогает по дому, я очень обходительна и уважительна. Мне кажется, если эти люди следят за тем, чтобы нам было комфортно, вкусно, хорошо, они должны сами быть в таких условиях, абсолютно точно вам говорю.

– Вот, например, Оля Полякова не скрывает, что любит выносить людям мозг по любым мелочам...

Нет, я не выношу. У меня такого нет. Почему-то все знают очень четко, что я патологическая чистюля. Понимаете, если я чем-то недовольна, мне не обязательно выносить для этого мозг. Я человек, который работает со словом, с интонациями. Могу один раз, очень четко, без истерик сказать так, что человек запомнит на всю жизнь. Это правда. Тут, как говорится, ни дать ни взять. Единственное, кому достается больше всех, – это Нанаська моя (улыбается). Потому что для меня важно, чтобы она не выросла в ощущении, что ей служат, что все за нее сделают: помоют, выстирают, почистят. Я на этом сосредоточена максимально. Встала из-за стола – вымой посуду. Встала с постели – застели ее. Если грязное белье – постирай. Вот сейчас я уходила на интервью, а Сашенька нес сам свой набухший памперс. Я говорю: «Куда ты несешь?» Он показывает на мусорное ведро. Нужно детей по чуть-чуть приучать к труду. Меня так воспитывали, я родителям за это благодарна.

– Вы читали какие-то книги по воспитанию детей? Сейчас так много новых теорий.

Я сама знаю, как мне воспитывать своих детей, и все эти «после трех уже поздно», «французские дети не плюются едой»... Хотя вот про французских детей – это ближе ко мне. Мои дети никогда не будут плеваться едой, кричать, капризничать в общественном месте, тянуть меня за руку, что-то требовать, а будут спокойно сидеть в уголочке, заниматься своими делами, рисовать и так далее. Что это? Это строгость и дисциплина или правила уважения к родителям, следуя теории книги о французских детях? Я за последнее. Родителей нужно уважать. Не благоговеть, бояться, трепетать, а уважать. За то, что они обеспечивают тебе прекрасное существование, насыщают твою жизнь эмоциями, впечатлениями. За то, что они сосредоточены целиком и полностью на том, чтобы ты вырос прекрасным человеком. Уважение в моей семье – это очень важное чувство в принципе. Уважение по отношению к людям, с которыми ты общаешься, должное поведение, если ты публичный человек. Выносить мозг в гостинице, чтобы потом, выезжая, персонал отеля собрался в подсобке и проклял тебя? Никогда. Публичный человек должен быть вежлив со всеми.

– Сами наверняка же часто сталкивались со злобой и агрессией в свой адрес. Наталья Водянова в одном интервью рассказала, что в Инстаграме какая-то женщина под ее фото написала: «Видела ее живьем – некрасивая». На что модель ей пообещала, что больше никогда не будет к ней приближаться. Вы отвечаете на злобные комментарии?

Можно сойти с ума, если читать все злобные комментарии в соцсетях. Недавно, накануне Дня сопротивления оккупации, я для «Громадського» телеканала записала свои размышления на тему Крыма. Я крымчанка, ни для кого это не секрет, Крым – моя болевая точка. Поэтому я говорила достаточно личные вещи. Это небольшое видео «Громадьске» выложило в Сеть. Так вот, под ним ни одного положительного комментария. А те, что есть, – волосы дыбом! И как вы понимаете, совершенно не на тему Крыма. Это не просто зло и агрессия. Это уже мерзостно-гнойное плевание. Но у меня выработался иммунитет к подобным вещам. Мой месседж такой: если ты не уверен хоть в чем-то, у тебя есть сомнения, противоречивое мнение по поводу того, что ты высказываешь, лучше не пиши, не говори. Нужно иметь толстую броню, чтобы все это выдержать. Моя защита, моя сила – в моей уверенности. Хорошо, что в Инстаграме на моей личной странице собралась очень лояльная аудитория – это мое сообщество, мои единомышленники.

– Нана вступает в переходной возраст, как она сейчас справляется с популярностью мамы?

Ей не нужно справляться, у них такой возраст, что родители не кумиры, к сожалению (улыбается). Она слушает Ариану Гранде, читает блогеров Сашу Спилберг и Катю Клэп. А с мамой… она говорит: «Ты крутая, все знают, что ты крутая, но я же отдельно».

– Режиссер София Коппола в интервью как-то возмущалась, что, придя в гости к подружке, была в ужасе, услышав, как разговаривают между собой девочки-подростки: они называли друг друга «телочками» и «сучками». С Наной вы обсуждаете, что можно, а что нельзя, и насколько хорошо вы знаете то, чем живет ваша дочь?

Всегда разговариваю о «можно и нельзя», о «хорошо и плохо». Мало того, я стараюсь это так делать, чтобы она не закрывалась. Нана по природе человек закрытый, замкнутый – в папу. Тем не менее она мне все рассказывает. И вот в этой ее трескотне, детском лепете я понимаю, что происходит в жизни моей дочери.

– Она уже делится с вами, какие ей мальчики нравятся?

Нам пока никто не нравится. Пока по теории Наны она не выйдет замуж никогда и будет разводить котов и собак, как Бриджит Бардо. Это ее идеальная модель поведения на сегодняшний день. Говорю: «Ну, а вот как же мама, папа – посмотри, у нас дома такие крепкие отношения, любовь?» Она говорит: «Вот и замечательно, я буду жить с вами». То есть, видимо, пока модель родителей ей идеальна. Она говорит: «Я такого, как папа, не найду». Это слышать очень смешно и забавно, честно вам скажу. Я этому всему придаю такие ироничные интонации даже в разговоре с ней. Говорю: «Я с тобой поспорю, наверное, потому что когда появится у нас на пороге какой-нибудь Вася, Петя, Коля, я выиграю спор». Она отвечает: «Не появится, мама, можем легко спорить».

– А папа что говорит? Готов встретить на пороге Васю, Колю, Петю или спустит их с лестницы?

Папа молчит и многозначительно в этот момент смотрит на маму. Мой папа, кстати, спустил с лестницы первого парня, которого я привела в дом. Он был старше меня, ему было 18, а мне 13, и папа сказал: «Этот дядька?» Я: «Папа, это любовь». Он ответил: «Потом поговорим» – и выпроводил парня. Нет, мне кажется, у меня с садика была любовь. О нет, Нана не в маму. Абсолютно (улыбается).

– Какие свои и мужа черты характера вы видите в детях?

Мне кажется, что Нанушка взяла от нас с Тимуром все самое выразительное в чертах характера: любознательность, любовь к анализу, рассудительность, практичность, рационализм. А еще она с утра до вечера танцует у себя в комнате перед зеркалом, особенно на каникулах. Так делала в детстве и я, когда ходила на танцы. А когда родители выключали свет в комнате и отправляли меня спать, я включала фонарик и продолжала танцевать под Леонида Агутина и группу Ace of Base.

Кроме танцев, Нана рисует и всячески проявляет все виды творческих талантов, это мне в ней очень нравится. У нее отличное чувство юмора, мой сарказм. Тут я узнаю, конечно, себя, свои манеры и интонации. По большому счету, последние несколько лет хорошенечко посмеяться я могу только со своей дочерью.

– Кем она сейчас хочет стать?

Уже несколько лет у дочки одно и то же желание – она хочет поступать в Академию искусств на дизайнера или архитектора, движется пока что в сторону создания чего-то прекрасного.

– Сыну Александру уже полтора года. Вы уже поняли в чем разница: быть мамой девочки и мамой мальчика?

Я по-разному люблю сына и дочь. В моем случае связываю это с возрастом, опытом, пережитыми событиями в жизни. Я очень хорошо помню, когда родилась Наночка: мне 25 лет, я звезда программы «Подъем», впереди вся жизнь, и она будет наполнена только чудом. Так мне казалось. Тогда ее появление расценивала так: я исполнила главное свое предназначение и хватит – теперь на работу. Нанушка появилась впервые на обложке журнала Viva!, кстати, когда ей было три года, до этого мы ее никому не показывали. Тогда же в этом интервью я признавалась, что материнские инстинкты просыпаются только при контакте (по крайней мере, у меня они просыпались постепенно, когда она начала говорить, рефлексировать и так далее). С тех пор я стала одержимой мамашей (смеется).

Сашенька появился, когда мне было 35 лет. Мне кажется, я ждала его всю жизнь. Я хотела сына. Мы с мужем его ждали, мы его хотели, как будто Саша тоже очень много лет сидел где-то там и говорил: «Эй, ребята, вы когда собираетесь меня рожать?» Сын пробудил во мне чувства, которые я никогда ни с кем нигде не испытывала. Но поймите меня правильно: я люблю обоих своих детей. Доченьку я люблю такой любовью, знаете, очень сильной, с желанием уберечь. Себя в ней часто узнаю, вижу ее потенциал, ее стремления, силу, рвение ко всему.

Александр – это такое облако нежности и любви. Ты приходишь домой, берешь его на руки, обнимаешь… и пусть весь мир подождет. Поэтому не могу я вам ответить точно на этот вопрос. Нана меня многому научила, много чего изменила во мне, я кайфую, когда вижу наши с Тимуром воспитательные результаты. Переживаю, когда замечаю, что что-то упустили, и хочется это наверстать.

– Когда вы понимаете, что у вас с Наной предстоит тяжелый разговор, говорите сакраментальное «Вот придет папа!»

Никогда! Это запрещено. Точно так же, как и запрещено пугать мамой. Я предупредила об этом и в школе, считаю, это ошибка преподавателей – «вызову маму». А мама что, кромешное зло? Принесется на метле и огнем сожжет твой язык, который нахамил учителю? Сами разбирайтесь. Я предпочитаю даже не ходить в школу на разборки.

 – А Нана просит вас помочь с домашними заданиями?

Не просит, она все делает сама, говорит: «Мне с вами домашку делать тяжелее, чем самой». Мы с Тимуром начинаем во все вникать, во всем разбираться, что и как делать, а она, бедная, уже сходит с ума. Сейчас начала учить испанский, иногда мы с ней его делаем вместе. Ну, мне это в удовольствие, потому что я очень люблю этот язык.

– Вы не скрывали, что у вас в семье были кризисы, даже на своих благотворительных встречах об этом говорили. Тимур никогда не ставил это вам в упрек: «Маша, может, не стоит об этом говорить во всеуслышание?»

Нет. Во-первых, я говорю об этом очень осторожно, во-вторых, делаю это не ради красного словца. Как видите, я избегаю этой темы в постах и в интервью, потому что это наша с ним личная территория. А на большую аудиторию я выношу это, чтобы показать: я живой человек, который пытается своим примером предостеречь женщин от возможных ошибок. Выступая перед большой женской аудиторией, я должна быть честной. Говорить мне об этом нелегко. Но я и не считаю, что у нас должно быть прилизанное интервью в стиле многих, когда все, включая журналиста и звезду, понимают, что есть о чем поговорить, а потом на поверку в разговоре эта тема вообще не затрагивается. И тут я как ваша коллега могу сказать откровенно – мне приходится сталкиваться с такими моментами, когда я слышу от звезды «об этом говорить не буду и об этом не буду».

– И когда наступил кризис в отношениях?

Мы с Тимуром вместе с 2002 года, 14 лет. И вот кризис в семье у нас наступил в 2013-м.

– То есть до рождения сына. Саша стал выходом из него?

Саша – это был дар свыше. Мы к вопросу о ребенке вообще периодически возвращались, очень хотели сына. Не скрою – больше хотела я. Тимур из тех мужчин, которые такие тонкие, интимные, глубокие моменты предоставляют решать женщинам. Когда я его спрашиваю: «Ну почему мы не можем как в кино: я тебе говорю, что хочу ребенка, а ты меня подхватываешь на руки, кружишь и отвечаешь: «Я тоже, любимая!» (Cмеется) Он отвечает: «Потому что такие моменты ты должна решить сама. Просто я знаю, если на тебя надавлю, хоть в чем-то ты почувствуешь напряжение, ты не сможешь быть счастливой в этом». И он, как оказалось спустя годы, был прав. Я долго не решалась на сына: меня захватывали проекты, проекты, проекты. Была одержима работой!

И я пришла к тому, что ребенком никогда нельзя спасать отношения, это преступление: «а давай заведем ребеночка, и тогда у нас все наладится». Вы сперва разберитесь со всеми вашими «завалами» сами, вдвоем, ребеночек же ни в чем не виноват. Поэтому Александр был, конечно, уже запланирован ровно с того момента, когда мы решили, что наша семья все-таки существует, в ней есть дыхание, в ней есть огонь, и мы хотим его только разжигать.

Помню, как пошла к доктору, сказала, что мы хотим малыша, и спросила, что нужно еще делать помимо, так сказать, естественных процессов. Она говорит: «Ну, Маша, все-таки ты уже не девочка. Давайте так: попробуйте годик, и если не получится, займемся какими-то терапиями». А через три недели тест показал, что годика не будет. Вот так быстро все получилось (улыбается).

– Возвращаясь к вопросу о кризисе, почему он возник? Это были какие-то обиды на мужа, или, может быть, он упрекал, что вы мало времени уделяете семье?

Я бы назвала это одной фразой – мы запустили наши отношения к чертовой матери. Упреки… Мы очень умные люди, образованные, интеллигентные, я счастлива, что это все тихо и спокойно проходило. Мы ничем не отличаемся от любой другой пары, которая испытывает проблемы разного характера – от бытовых до эмоциональных. Конечно, я ведь живая женщина, а он мужчина, который живет с публичной женщиной. И он красивый мужчина, который развивается и очень многого достиг. Мы запустили наши с ним отношения, но вовремя поняли, что нужно что-то менять в них. Мы много разговаривали, анализировали, наблюдали друг за другом, открывали себя заново. Я считаю, что если бы каждая пара могла отважиться на такое, то разводов было бы меньше. Вам надо отслоиться от всех: друзей, мам, теть, терапевтов – от всего мира и заняться собой.

– То есть вы не прибегали к услугам психолога?

Нет, мы свои проблемы решили сами. А вы что, кого-то спрашивали, когда в союз вступали? Терапевтов? Нет. Вы же как, вдвоем живете, рука об руку. А зачем потом кого-то впускать? Любящие люди могут сами во всем разобраться. Это тяжело, проще к тетеньке пойти, которая вам расскажет, как правильно. Но я считаю, только двое, спящие в одной постели, знают, как надо. Это сложно. Это больно. Потому что надо уметь говорить обо всем, о всех обидах. Но мы через это прошли. И важно не только от мужа требовать меняться, надо быть готовой меняться самой.

– К маме за советами тоже не обращались?

Я благодарна маме за то, что с момента моего осознанного возраста до сегодняшнего дня, несмотря на то что есть еще Лизонька, что был папа, что сейчас у мамы другие отношения, она с каждым из нас выстроила такую линию, что каждый из нас для нее самый любимый! Я всегда чувствую – она только моя мама, и у нее есть только я! У мамы всегда для меня есть время, всегда для меня есть энергия, она всегда участвует в моей жизни: тебе нужен совет – приходи, нет – я лезть не буду. Она не вмешивается в наши с Тимуром отношения. Какие бы перипетии ни случались, она всегда мне задает вопрос: «Ты счастлива в этом?» – «Да». – «Хорошо». Не лезет ко мне с ненужными советами.

– Маша, а вы когда-нибудь разочаровывались в Тимуре?

Нет, я бы тогда не смогла с ним жить дальше. Мне важно мужа уважать, гордиться им, хотеть его. Это все, конечно, при наличии любви. Если ее нет, то ничего уже не поможет.

– Вы ревнивы? Будете недовольны, если заметите, что он с кем-то флиртует на вечеринке?

Он ни с кем не может флиртовать. Или я об этом не знаю. Но я думаю, что почувствую, если у него кто-нибудь появится. Я настолько чувствительна, что, поверьте, улавливаю некоторые вещи, которые, скажем так, за гранью. Мы оба это понимаем, у нас в отношениях эта грань проведена красной линией. За ней есть точка невозврата, мы никогда ее не переступаем.

– А, например, если Тимур очень задерживается на работе, будете звонить и проверять, где он?

Нет, никогда не звоню, у нас даже было однажды: он мне говорит: «Почему ты мне не позвонила, ведь уже два часа ночи, может, я где-то замерз в сугробе»? Я отвечаю: «Нет уж, ты же знаешь, что я дома и жду тебя, раз ты не звонишь, у тебя для этого есть веские причины». Я не названиваю, я – королева (улыбается). И очень рекомендую так себя вести каждой женщине. Почему я должна нарушать, корежить свое самолюбие тем, что буду унижаться, мужчины ведь не дураки. Сколько раз я была в ситуации, когда мужчина в компании сидит и ему наяривает жена, и в этот момент я вижу его лицо… Боже, если б мой Тимур сделал такую гримасу, я бы удавилась.

– А вы увлекающаяся девушка?

Чтобы увлечься мужчиной и с ним мило поболтать, и рассмотреть, что он талантлив, харизматичен, красив, мне не обязательно нарушать какие-то грани. Я могу вдохновляться, я люблю талантливых мужчин, я все сублимирую только в свое творчество.

– Встречались мужчины лучше Тимура?

Таких, чтобы превзошли Тимура, не было.

– У вас партнерские отношения или всегда последний голос за Тимуром?

У нас партнерские отношения, мало того, мы же 14 лет вместе и уже на старте принятия какого-то решения понимаем, за кем будет последнее слово. Что касается каких-то бытовых моментов, то, конечно, за мной. Если профессиональных, там, где нужен совет, каких-то серьезных решений, поворотных, карьерных и так далее – мы оба точно знаем, что одна сторона послушает вторую и примет решение сама.

– Я знаю, что вы любите украинских художников, собираете картины. Если вам понравилась дорогая картина, вы потратите свои деньги или Тимура?

У нас общие деньги, у нас общий бюджет. Но я честно вам скажу, большие, дорогие покупки сейчас мы вообще не совершаем. Последние несколько лет никаких картин не покупали, а раньше, и так будет, наверное, всегда, мы принимали вместе это решение. Я та, которая говорю обязательно: «Тимур, давай подумаем хорошенько». А он тот, который говорит: «Масик, ну тебе же нравится, значит, берем».

– А когда вы покупаете очередное дизайнерское платье по цене картины, Тимур не возмущается: «Маша, зачем оно тебе?!»

Нет. Ну, во-первых, эти платья я покупаю за свои деньги. Это для меня крайне важно. Я никогда не объясню своему мужу, экономисту по образованию, инвестиционному банкиру, человеку, который сейчас занимается серьезными финансовыми штуками, зачем мне такое количество туфель и платьев. Он не поймет. Он даже и не знает и не считает нужным влезать в эту тему и спрашивать, что за платье на мне – Valentino или Zara. Тимур меня недавно спросил: «Зачем тебе столько очков для зрения? Есть же одни линзы, одни очки – сняла линзы, надела очки, хорошо видишь – прекрасно, иди работай». Как? Ну, есть же еще очки в форме кошачий глаз или прозрачные, а какие есть сексуальные очки в белой оправе! На эти мои слова он просто смотрит на меня снисходительно. (Смеется) За это я его обожаю.

– Можете вспомнить, когда в последний раз Тимур удивил вас каким-то романтическим подарком или, может, поступком?

Для нас с мужем поступки важнее. Не сочтите за банальность, так раньше не было. Сейчас поступки приобрели больший для меня смысл. Их в жизни не так уж и много было, вообще-то. Пожалуй, скажу как есть – я готова жизнь отдать в те моменты, когда он с детьми. Всегда, с момента появления Наночки до сегодняшнего дня с полуторагодовалым Сашенькой, я всегда абсолютно уверенно и спокойно могу оставить его с детьми. Я знаю, что для детей это будет самое счастливое время, им позволено будет все, но при этом они будут накормлены, вымыты и уложены вовремя спать. Тимур – великолепный отец. Я знаю, что Саня и Нана абсолютно защищены, когда он с ними.

Ирина Пикуля

Фото: Дмитрий Денисов

Обновленная Viva! приготовила читателям сюрприз: один журнал – две обложки.

Следите за нашими новостями в соцсетях: Viva! в Facebook и ВКонтакте